Подобен сверканью души моей блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он — радость для смельчака,
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет,
Волна переливов обманет глаза, как будто смеясь в ответ.
Он тонок и длинен, изящен и строг, он — радость моих очей,
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
В воде закалились его края и стали алмазно тверды,
Но стойкой была середина меча — воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил, истерся — пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закаленную гладь,
Как не запятнать и чести того, кто станет его обнажать.
О ты, вкруг меня разгоняющий тьму, опора моя в бою,
Услада моя, мой весенний сад,— тебе я хвалу пою.
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это — мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это — моя хвала.
Живой, я живые тела крушу, стальной, ты крушишь металл,
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал.
Ношу я тебя не затем, чтобы всех слепила твоя краса,
Ношу наготове тебя, чтоб рубить шеи и пояса.
Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв
Готов даже в храме он кровь пролить - жаждет великих битв
В разгаре сражения этим мечом - вражеских львов бодни -
не меч отпрянет от брони, сами отпрянут они!
О молниях в небе заставит забыть молния в длани моей
И долго пропитанной кровью земле не нужно будет дождей.